В Макдональдсе Трэвис заказал 5 гамбургеров для голдена. Сидя на переднем сидении пикапа, собака съела все мясо и 2 булочки и захотела выразить благодарность, лизнув его в лицо. «У тебя дыхание крокодила, страдающего плохим пищеварением», запротестовал он, отстраняя собаку. Обратная дорога в Санта Барбару заняла 3,5 часа, так как движение было оживленней, чем утром. Всю дорогу Трэвис посматривал на своего компаньона и разговаривал с ним. Ретривер вел себя как любая собака во время длительного путешествия. Временами он напрягался глядя в окно, если что-то привлекало его внимание, но большую часть времени он спал, свернувшись калачиком на сидении и посапывал во сне.
Когда запах его грязной шерсти стал невыносим, Трэвис опустил стекло для проветривания, и голден высунул голову. Уши ветром прижало к спине, шерсть развевалась, он оскалился глупой, обаятельной улыбкой, которая бывает у всех охотничьих собак, когда они едут на охоту.
В Санта Барбаре Трэвис остановился у торгового центра, где купил несколько банок Alpo, коробку собачьих бисквитов, тяжелые пластиковые миски для еды и воды, оцинкованную ванну для собак, собачий шампунь с дезинфицирующими добавками, щетку, ошейник и поводок.
Садясь за руль, он сказал: «Ты вонючий и грязный. Надеюсь, тебя не затруднит принять ванну». Собака зевнула. В это время он въехал на дорожку к своему 4-х комнатному бунгало, которое он снимал на окраине Санта Барбары, выключил мотор и стал наблюдать, удивит ли его собака чем-либо еще как это было утром в машине. «Если ты не проявишь хороших качеств», - сказал он собаке, вставляя ключ в дверь, - «я собираюсь принять решение выбросить все эти принадлежности в лесу, чтобы не стать чудаком из-за того, что я все это себе придумал».
Стоя рядом с ним на крыльце, собака лукаво взглянула на него. «Ты хочешь нести ответственность за то, что заставила меня усомниться в моей нормальной психике, а?» Черно-оранжевая бабочка пролетела у собачьего лица. Собака гавкнула и помчалась за ней, носясь по газону, высоко подпрыгивая, кусая воздух, временами теряя ее из виду, чуть не наталкиваясь на ствол большой пальмы, и все же избежав столкновения, она, наконец, неловко упала на цветочную клумбу, над которой высоко парила бабочка. Голден перевернулся, вскочил на ноги и выпрыгнул из цветов. Когда он понял, что потерял след, он вернулся к Трэвису и посмотрел на него робко, при этом выглядел глуповатым.
«Удивительная собака», - сказал Трэвис. «Не беда!»
Он открыл дверь и голден проскользнул вперед. И сразу же побрел осматривать новые для него комнаты. Трэвис принес ванночку и пакет с покупками на кухню. Он оставил корм и миски там, а все остальное вынес через заднюю дверь во внутренний двор, поставил пакет, рядом со шлангом, соединил с вентилем, установил бадью. Вернулся в дом, достал из-под раковины ведро, набрал горячей воды и вылил ее в бадью во дворе. После того как он проделал это четыре раза, появился голден и стал осматривать дворик. Когда бадья была наполнена более чем наполовину, голден начал метить свою территорию через каждые несколько шагов.
«Когда кончишь губить траву, приготовься принимать ванну, ты «вонючий», сказал Трэвис. Голден повернулся к нему и «казалось» внимательно слушал его. Но он не был похож на тех ловких собак в кинофильмах. Было не похоже, что он его понимал. Он имел глуповатый вид. Как только Трэвис перестал говорить, голден снова побежал вдоль стены, продолжая вновь писать.
Наблюдая за ним, Трэвис и сам почувствовал, что надо облегчиться. Он пошел в ванную комнату, потом надел старые джинсы и футболку для работы с водой. Когда он снова вышел, голден стоял рядом с бадьей, из которой шел пар и держал в зубах шланг. Каким-то образом ему удалось повернуть вентиль и вода шла из шланга в бадью.
Для собаки, успешно манипулировать шлангом, было очень трудно, скорее невозможно. Трэвис подумал, что эквивалентного теста на его ловкость и изобретательность стала бы попытка открыть защитную крышку на бутылке с аспирином одной рукой за спиной. Пораженный, он сказал: «Вода слишком горяча для тебя?» Голден бросил шланг, вода потекла по двору и грациозно шагнул в бадью. Сидел и смотрел на него, как бы говоря: «Ну, давай – начнем!» Трэвис подошел к бадье и присел на корточки «Покажи, как ты выключишь воду». Собака глупо смотрела на него. «Покажи мне», - сказал Трэвис. Собака фыркнула и сменила положение в теплой воде.«Если ты смог включить его, ты сможешь и выключить. Как ты это делаешь? Зубами? Должно быть зубами. Ты не мог сделать это лапой, но подобное движение – это фокус. Ты мог бы сломать зуб железной ручкой. Собака слегка поднялась из воды, чтобы достать зубами пакет, где был шампунь. «Ты не хочешь закрыть кран?» спросил Трэвис. Собака лишь загадочно сощурилась. Он вздохнул и закрыл вентиль. «Хорошо, ладно». Взял щетку и шампунь из сумки и протянул голдену. «Вот может и помощь моя тебе не нужна? Можешь сам почистить себя, я в этом уверен». Собака издала глухое рычание, долгое, из самого горла, и Трэвис понял, что нужен ей. «Будь осторожней», - сказал он себе. Ты рискуешь далеко зайти. Это всего лишь находчивый и ловкий пес, но он не может понять, что ты говоришь и не может ответить тебе.
Голден принимал ванну с удовольствием и не возражал против помощи. Приказав ему выйти из ванны и смыв с него шампунь, Трэвис целый час расчесывал его густую шерсть. Он вытаскивал репей, комочки, мусор, который не вычесывался, спутавшись в клубки. Собака не проявляла нетерпения, и к 6 часам она преобразилась. Приведенный в порядок голден стал очень красив. Окрас был средне-золотистый, более светлый по бокам ног, на животе и под хвостом. Подшерсток был густой и мягкий. Шерсть тоже мягкая, но не такая густая, в некоторых местах вьющаяся. Хвост слегка завит вверх, что придавало голдену счастливый вид, и он все вилял им радостно.
Сухая кровь на ухе была из небольшой ранки, которая уже затянулась. Кровь на лапах была не из-за серьезных ран, а от ходьбы по тяжелой земле. Трэвис лишь промыл их раствором борной кислоты. Собака не испытывала особого дискомфорта, ибо она даже не хромала; так что все будет хорошо через несколько дней. Голден выглядел великолепно, а Трэвис был весь влажный, пропахший собачьим шампунем. Он страстно желал принять душ и сменить одежду. А еще он проголодался. Единственное, что осталось сделать – надеть ошейник. Но когда он попытался сделать это, голден зарычал и отступил подальше от него. «Ну, что ты, это всего лишь ошейник, парень». Собака уставилась на ошейник в руках Трэвиса и продолжала рычать. «У тебя был плохой опыт с ним, а?» Голден перестал рычать, но не сделал ни шага к нему. «Плохо обращались с тобой? Должно быть так и было. Может быть тебя били ошейником или держали на короткой цепи. Что-то в этом роде?».
Голден гавкнул раз и отошел в дальний угол двора, смотря на ошейник издали. «Ты мне доверяешь?», - спросил Трэвис, стоя на коленях в неугрожающей позе. Собака переводила взгляд с ошейника на Трэвиса, встречаясь с ним глазами. «Я никогда не стану обращаться с тобой плохо», - сказал он торжественно, совсем не чувствуя себя глупым обращаясь так прямо и сердечно к простой собаке. «Ты должна знать, что не буду. Я имею в виду, что у тебя хороший инстинкт на подобные вещи, верно? Положись на свой инстинкт и поверь мне». Голден вернулся к нему и встал в пределах досягаемости. Взглянул еще раз на ошейник, потом уставился на Трэвиса. Трэвис почувствовал степень общения с этим животным, которая была такой же глубокой, как и сверхестественной, и такой же жуткой как и неописуемой.
Он сказал: «Послушай, придет время и я захочу взять тебя в такое место, где необходимо вести тебя на поводке, а он соединен с ошейником, верно? Это единственная причина почему я хочу, чтобы ты носил ошейник. Так я могу брать тебя с собой повсюду. Но если ты действительно не хочешь, я не буду принуждать тебя!».
Долго они смотрели в лицо друг другу, голден обдумывал ситуацию. Трэвис продолжал держать ошейник, как будто он преподносил ему подарок, а не требование, а голден смотрел ему в глаза. Наконец ретривер встряхнулся, чихнул и медленно пошел вперед. «Хороший мальчик», - сказал Трэвис ободряюще. Когда голден приблизился, он лег на живот, потом на спину, задрав все 4 лапы, делая себя уязвимым. Он глядел на Трэвиса взглядом полным любви и доверия и немного страха.
Трэвис почувствовал комок в горле, а в уголках глаз навернулись слезы. Проглотив комок и сморгнув слезу, он сказал себе, что стал сентиментальным дураком. Но он знал, почему собачья покорность так его поразила. Впервые за три года Трэвис почувствовал себя нужным, почувствовал глубокую связь с другим живым существом. Впервые за три года у него появилась причина жить. Он надел ошейник, застегнул его и нежно погладил живот голдена. «Надо дать тебе имя», сказал он.
Голден вскочил, повернулся к нему, навострил уши, как бы ожидая услышать, как его назовут. «Бог ты мой», - подумал Трэвис «Я приписываю ему человеческие намерения. Он же собачонка, особая возможно, но все же только собака. Он может быть и выглядит как жаждущий услышать, как его назовут, но боже мой, пес же наверное, не знает английского языка. «Не могу придумать ни единого имени, которое бы тебе подошло», произнес наконец Трэвис. «Не будем спешить. Имя должно быть очень правильным, ты необычная собака. Мне следует хорошо подумать над твоей кличкой». Трэвис вылил бадью, сполоснул ее и оставил сохнуть. Вместе, он и голден вошли в дом, который теперь стал их общим домом.
