Джеймс написал чудесные очерки о его многолетней практике ветеринарного врача, написал рассказы для детей, детские книги «Только 1 уток (ткань)», много других книг, включая «Все яркое и красивое», «Все мудрое и удивительное», «Господь бог создал их всех, все живые существа», «Йокшир Джеймса Херриота». Шотландец по происхождению Херриот практиковал ветеринарную медицину в Йокшире, Англии. В своих книгах он всегда изображал животных с любовью.
Это рассказ о миссис Донован, любителя собак с добрым сердцем, история Роя, классического голдена, получившего новую жизнь.
Старый, седой джентльмен с приятным лицом не был похож на человека, которого легко вывести из себя, но глаза его смотрели сердито, а губы дрожали от негодования. «Мистер Херриот, я пришел с жалобой. Я осуждаю ваше бессердечие, вы подвергаете мою собаку неоправданным страданиям» - сказал он.
«Страданиям? Каким страданиям?» - я был удивлен.
«Думаю, вы знаете. Я приносил собаку несколько дней назад. Она очень хромала, я положился на ваше лечение». Я кивнул: «Да, я помню. А откуда же страдания?» «Бедняжка бродит, а нога волочится. Я авторитетно заявляю, что нога сломана, надо немедленно накладывать гипс».
«Успокойтесь. У собаки лучевой паралич, вызванный ударом по ребрам, если вы будете терпеливы и последуете моим указаниям в лечении, собака скоро поправится. Думаю, что полностью», - сказал я.
«Но он волочит ногу при ходьбе!»
«Я знаю, это типично, а человеку кажется, что нога сломана. У людей точно так же. Но он не показывает признаков боли?»
«Нет, он, кажется, вполне счастлив, но эта леди абсолютно уверена в своём. Она непреклонна. Она разбирается в животных и пришла посмотреть не может ли она помочь в выздоровлении моей собаки. Она принесла отличные порошки с собой».
«А…», - догадка промелькнула у меня в голове. Всё стало ясно. «Это была миссис Донован?» «Да, ее так зовут».
Старуха Донован была женщиной, которая везде совала свой нос. Что бы не происходило в Дарроуби – свадьба, похороны, продажа дома – среди зрителей вы увидите эту маленькую фигуру с личиком с грецкий орех, с черными как пуговки, острыми глазками, все примечающими. И всегда с ней на поводке ее терьер.
Когда я говорю «старая», я лишь догадываюсь о её летах, потому что она кажется совсем без возраста. Она здесь давно, но ей могло быть между 55 и 75 годами. Она энергична, как молодая женщина, ибо ей приходится проходить пешком большие расстояния в самоотверженных поисках новых событий. Многие люди не одобряли её острого любопытства, её активность проявлялась почти во всех сферах жизни города. Одной из таких сфер была наша ветеринарная практика. Потому что она была доктором для животных помимо всего. Она могла говорить долго и подробно о нездоровье маленьких животных, у неё был целый арсенал лекарств, особенно порошки и шампунь, улучшающий шерсть. У нее была сверхестественная способность чуять больных животных. И я не удивлялся, когда во время обхода я уже видел её лицо, склоненное над тем, кого я считал своим пациентом, и предлагала своё «запатентованное» средство, как панацею от всех болезней.
Я страдал больше, чем Зигфрид, потому что я обращал большое внимание на мелких животных в своей практике. Очень хотел развить этот аспект и добиться признания в этой области, а миссис Донован мне в этом совсем не помогала. «Молодой Херриот», - доверительно говорила она моим клиентам, - «разбирается в крупном рогатом скоте, но ничего не знает о собаках и кошках».
И они верили ей и безоговорочно полагались на неё. Она неотразимо действовала на дилетантов и имела привычку никогда не менять советов, лекарств и долгих старательных выхаживаний.
Люди постарше в этом городе рассказывали, как её муж, ирландец, работал на ферме и умер много лет назад и как он должен был прятать каждую монету, чтобы скопить маленький капитал. Так что миссис Донован по-видимому могла предаваться своим интересам много лет без финансовых затруднений. С тех пор она обитала на улицах Дарроуби весь день, и каждый день я сталкивался с ней. Она всегда улыбалась мне и рассказывала, как она просидела всю ночь с собачкой такой-то и такого-то, которую лечил я. Она была уверена, что именно она спасет её. Однако улыбки на её лице не было, когда она в тот день ворвалась в хирургию, а мы Зигфридом пили там чай. «Мистер Херриот! Вы можете пойти со мной. Мою маленькую собачку задавили», закричала она. Я вскочил и побежал с ней к машине. Она сидела с опущенной головой, руки на коленях крепко сжаты. «Он бежал перед машиной. Сейчас лежит перед школой на Клифенд Роуд. Пожалуйста, поторопитесь», - мямлила она.
Я был на месте через 3 минуты, но когда я наклонился над маленьким телом на тротуаре, я понял, что ничего уже нельзя сделать. Быстро стекленеющие глаза, обморок, отрывистое дыхание – всё говорило об этом. «Я возьму его в хирургию и введу ему физраствор», - сказал я. «Но боюсь, что он сильно поврежден и внутренности тоже. Вы видели, что точно произошло?» «Да, колесо прошло прямо по нему».
«Разрыв внутренних органов наверняка». Я стал осторожно поднимать его, в это время дыхание прекратилось и глаза закатились. Миссис Донован упала на колени и гладила его. «Он мертв, да?» - прошептала она наконец.
«Боюсь, что да», - сказал я. Она медленно поднялась и стояла в замешательстве среди небольшой группы зевак. Губы у нее шевелились, но, казалось, она не может сказать. Я взял её за руку, подвел к машине и открыл дверцу. «Садитесь», - сказал я. «Я отвезу вас домой. Оставьте всё мне».
Я завернул собаку и положил в багажник. Она стала плакать. Дома у неё я сидел молча, пока она не успокоилась. Потом она вытерла глаза и сказала: «Как вы думаете, он страдал?» «Думаю, что нет. Все случилось так быстро. Он не успел сообразить». Она попыталась улыбнуться. «Бедняжка Рекс. Не знаю, что буду делать без него. Мы много ходили с ним, вы знаете». «Да, знаю. У него была чудесная жизнь. И позвольте дать вам совет: вы должны завести другую собаку». Она запротестовала: «Нет, не могу. Эта маленькая собака значила для меня слишком много. Не могу позволить другой собаке занять ее место».
«Я знаю, как вы чувствуете себя сейчас, но хочу чтобы вы подумали об этом. Я не хочу показаться бессердечным – я всем говорю это, тем кто теряет животных, и это хороший совет». «У меня никогда не будет другой собаки», - сказала она решительно. «Рекс был преданным другом много лет, я буду его помнить. Он будет моей последней собакой». Я часто видел ее в городе после этого и был рад, что она такая же активная, как прежде. Но лишь через месяц мне удалось поговорить с ней.
Это было после обеда, когда мне позвонил инспектор Холидей. «Мистер Херриот, мне хотелось бы, чтобы вы приехали осмотреть животное, ужасный случай. Собака и очень страшная. Ужасная запущенность». Он дал мне адрес, это был один из домов на берегу реки и сказал, что встретит меня.
Когда я приехал, Холидей ждал меня там, подтянутый и деловой в своей темной униформе. Это был крупный блондин, голубоглазый, но он даже не улыбнулся мне, подойдя к машине.
«Он здесь», - сказал он и повёл меня к двери в длинной обвалившейся стене. Несколько любопытных собралось вокруг, и с чувством неизбежности я узнал коричневое, как у гнома личико. Это была миссис Донован. Мы вошли через дверь в сад. Я обнаружил, что даже низкие дома в Дарроуби имели длинные полоски земли за домом, как будто строители предназначали её в дар деревенским людям, которые будут здесь жить и заниматься землей, выращивая на ней овощи и фрукты. Я мог увидеть здесь поросенка, нескольких кур, частые клумбы цветов. Но этот садик был запущен. Дух заброшенности висел над сучковатыми яблонями и сливами в траве, как будто здесь нет ни одной живой души.
Холидей подошел к ветхому деревянному сараю с облезшей краской и ржавой крышей. Он открыл ключом загон и приоткрыл дверь. Окна там не было и трудно было определить, что там внутри: какой-то сломанный инвентарь, цветочные горшки, банки с краской. А прямо у стены – собака, сидящая тихо. Я не сразу ее заметил из-за мрака и кашля – там стоял ужасный запах. Я протиснулся поближе и увидел, что собака большая сидит очень вертикально на короткой цепи, прикрепленной к кольцу в стене. Я и раньше видел тощих собак, но это истощение напоминало мне учебник по анатомии; нигде более я не видел, чтобы так выпирали кости таза, морды и грудные ребра, с такой ужасающей отчетливостью. Глубокая отполированная яма на земляном полу показывала, где он лежал, поворачиваясь по кругу, очень долгое время живя здесь. Вид этого животного ошеломил меня. А ещё я увидел отвратительные куски мешковины, разбросанные неподалеку и миску пенистой воды.
«Посмотрите на его зад», - сказал Холидей. Я осторожно поднял собаку из сидячего положения и понял, что зловоние идет не от кучи экскрементов. Задние ноги были покрыты язвами, которые превращались в гангренозные и клочья струпьев свисали с них. Такие же язвы были на грудине и ребрах. Шерсть, которая казалось тускло-желтой, была спутана и покрыта грязью.
Инспектор снова заговорил: «Я не думаю, что его выпускали отсюда когда-нибудь. Он молод, ему около года и попал сюда в 8 недель. Кто-то в переулке услышал его вой, иначе его никогда не нашли бы.
У меня сжало горло, и я почувствовал тошноту, но не от запаха. От мысли, что этот терпеливый пес сидел забытый в темноте и грязи целый год.
Я снова посмотрел на собаку и увидел в его глазах спокойное доверие. Некоторые собаки лаяли бы до потери сознания и их бы быстро обнаружили, другие бы обозлились, но этот был очень добрым и полон веры в людей, и принимал все их действия не жалуясь. Лишь случайное хныканье, когда он сидел безвылазно в темноте и одиночестве и временами задумываясь, почему это так с ним.
«Ну, инспектор, я думаю вы выясните, кто ответит за это», - сказал я. «О, тут много не выяснишь. Это случай слабой ответственности. Владелец определенно простой. Живет с престарелой матерью, которая едва ли знает, что происходит. Я видел этого парня, кажется он бросал ему изредка немного еды, и это все, что он делал. Ему дадут штраф и не разрешат держать в будущем животных – и больше ничего».
«Ясно». Я приблизился и погладил собаку по голове, а он сразу же положил мне лапы на грудь. Было трогательно с каким достоинством он держался, спокойные глаза смотрели на меня дружески и без боязни.
«Вы известите меня, если я буду нужен на суде». «Конечно, и спасибо, что пришли», - Холидей поколебался на миг: «А теперь, надеюсь, вы освободите собаку прямо сейчас». Я продолжать гладить собаку по голове и ушам думая «Да, полагаю, смогу. Мы никогда не найдем дом для него в таком состоянии. Попробуйте открыть дверь пошире, чтобы лучше рассмотреть его». Стало светлей, и я более тщательно осмотрел его. Отличные зубы, хорошие пропорции. Приложил стетоскоп к груди и когда слушал медленные удары его сердца, он снова положил лапу мне на руку.
Я повернулся к Холидею «Вы знаете, инспектор, внутри этой коробки костей хорошее сердце и здоровый голден ретривер. Я желал бы найти способ его освободить. Пока я говорил у открытых дверей появилась фигура. Черные глазки её уставились на собаку из-за спины инспектора. Другие зрители остались в переулке, а миссис Донован была слишком любопытна. Я продолжал беседу, делая вид, что как-будто не заметил её. «Вы знаете, этой собаке нужен прежде всего хороший шампунь, чтобы отмыть её. И потом ему нужен длительный курс моего лечения порошками».
«Что это?» - спросил инспектор. «Не сомневайтесь», - сказал я. «Одна надежда на них. Но где бы найти эти сильные, чудодейственные порошки?» - вздохнул я и выпрямился. «Лучше дам ему поспать. Достану вещи из машины».
Когда я вернулся в сарай, миссис Донован была уже внутри и осматривала собаку, несмотря на возражения инспектора. «Посмотрите его зовут Рой» - прочла она на ошейнике. Похоже немного на Рекса, это его имя, верно?»
«Да, очень похоже, особенно как вы произносите его», - сказал я серьезно. Она помолчала минуту, потом воскликнула: «Можно я возьму его? Я выхожу его, я знаю, я смогу. Пожалуйста, позвольте мне!»
«Ну, не знаю, все зависит от инспектора. Вы должны получить разрешение». Холидей посмотрел на неё в недоумении, потом сказал: «Простите, мадам», - и отвел меня в сторону.
Мы остановились под деревом. Он зашептал: «Я не знаю, что происходит здесь. Но я не могу передать животное в таком виде кому-либо по чьей-то прихоти. Бедняге и так досталось, думаю ему уже хватит. Эта женщина не кажется мне подходящей…» Я поднял руку: «Поверьте мне, инспектор. Вам не о чем беспокоиться. Она забавная старушка, но её послали нам небеса сегодня. Если кто и даст новую жизнь этой собаке, так это только она».
Холидей все ещё смотрел недоверчиво: «Я не совсем понимаю, что значит, ему нужен шампунь и порошки. Что за порошки?» «О, не берите в голову. Расскажу Вам в другой раз. Что ему нужно, так это хорошая еда, забота и ласка, а это он точно получит. Даю Вам слово».
«Хорошо, похоже, вы уверены», - и он пошёл к женщине.
Прежде я никогда не искал умышленно встречи с миссис Донован, просто сталкивался с ней, куда бы не пошёл, но сейчас я высматривал её на улицах Дарроуби день за днём, но не видел её.
Мне не понравилось что, когда мистер Гоббер напился и въехал через ограждение в яму 10 футов, где прокладывали канализационную трубу, а среди толпы весёлых зевак не было миссис Донован, когда 2 полисмена и работник пытались его вытащить. А когда я не увидел её нигде во время пожара в рыбном магазине, таком сильном, что даже пришлось вызывать пожарную машину, я серьёзно обеспокоился.
Может быть мне следовало навестить её и посмотреть, как она справляется с собакой. Конечно, я обработал раны и язвы перед тем как отдать ей собаку, но возможно псу ещё что-то понадобится. Но в то время его нужно было срочно забрать оттуда, помыть, накормить, а остальное я надеялся сделает природа. И я очень верил миссис Донован, больше, чем она мне (когда я начинал работать), и я тогда был совсем неправ.
Прошло недели 3, и я уже собирался идти к ней домой, когда увидел её ковыляющей торопливо по дальней стороне площади, заглядывающей в каждую витрину, как раньше. Единственное отличие было в том, что она вела на поводке большую жёлтую собаку. Я повернул руль и поехал прямо по булыжной мостовой пока не поравнялся с ней. Когда она увидела, как я выхожу из машины, остановилась и улыбнулась проказливо, потом молчала, пока я осматривал собаку. Она выглядела ещё тощей, но чистой и счастливой, раны затянулись струпьями и заживали. Я понял, чем женщина занималась все это время: она мыла его, чесала шерсть и, наконец, привела его в порядок.
Когда я выпрямился, она схватила мои запястья довольно крепко и заглянула в глаза: «Ну, мистер Херриот, изменилась собака с моей помощью?» «Вы сделали чудо, миссис Донован», - сказал я. «Все это сделал ваш шампунь. Да?» Она захихихала и ушла, и с того дня я часто видел их вдвоём издали. Прошло 2 месяца, прежде чем я смог поговорить с ней снова. Она проходила мимо хирургии, а я спускался по лестнице и снова она взяла меня за руку: «Мистер Херриот, разве я не сделала его другим!» Я посмотрел на Роя с чувством сродни благоговению. Он вырос, пополнел, а его шерсть уже не желтого цвета, а золотистая, лежала блестящими пышными волнами на всем теле. Новый яркий ошейник был на шее, а хвост с прекрасными очесами помахивал трепетно и нежно. Сейчас это был голден ретривер во всей своей красе.
Я уставился на него, а он встал на задние лапы, положив мне на грудь передние лапы, заглядывая мне в лицо. В его глазах я прочел то же откровенное и спокойное обожание и доверие, какое видел тогда в темном сарае. «Миссис Донован», - сказал я мягко, - «это самая красивая собака в Йокшире». Потом я знал, что она ждёт этого, потому и произнёс: «Это все ваши чудо-порошки, Что вы в них кладёте?». «О, вам хотелось бы знать?» Она улыбнулась мне кокетливо, и в этот момент я чуть не расцеловал её за многие годы знакомства.
Можно сказать, что у Роя началась вторая новая жизнь. И с годами я часто размышлял о благодетельном провидении, которое распорядилось, чтобы существование животного, прожившего 12 месяцев в темноте и заброшенности ненужным никому, одним движение превратилось в светлое, полное любви. Его диета резко изменилась – вместо корки хлеба – лучший кусок тушёной говядины и бисквита, мясных косточек и миски теплого молока каждый вечер. И ничего не пропускалось: праздники в саду, школьные спортивные мероприятия, выселение по суду, места для спортивных игр – везде был он. Приятно отметить, что со временем миссис Донован ещё больше увеличила свои ежедневные прогулки. Для Роя это была райская жизнь: прогулки утром, потом обед дома и опять гулять.
Миссис Донован не ограничивалась прогулками в центре города. Существовал хороший участок общего пользования у реки, и люди выгуливали там своих собак, обсуждая домашние дела. Я часто видел Роя, который носился там с другими собаками. Он был красив, очень дружелюбен и неотразим. Его хозяйка купила целый набор щеток, гребней различного размера и трудилась над его шерстью. Поговаривали, что она имела даже зубную щётку для него, а вот когти ему обрабатывала сама дорога. Миссис Донован тоже была вознаграждена. У неё появился данный компаньон, который был рядом и днём и ночью. Спасение Роя стало триумфом её жизни, который никогда не потускнеет.
Много лет спустя я сидел зрителем на матче в крикет и увидел их. Они следили за игрой. В конце матча они смешались с толпой и ушли. Рою было около 12 лет, и бог знает, сколько лет было миссис Донован, но шли они бодро, правда миссис Донован более согнувшись и голова ниже опущена. Когда она увидела меня, она подошла и так же крепко сжала мне запястья: «Мистер, Херриот», - сказала она, и глаза её светились гордостью, как будто всё произошло вчера. «Мистер Херриот, как изменилась собака с моей помощью?».
